Кошмарные сны по ночам продолжались и не давали мне выспаться как следует. На третий день с утра был обход врача. Проходил он через день, так было положено по инструкции. На самом деле доктору мы были до одного места, ей мы хоть больные, хоть здоровые-все равно зеки. Давали только таблетки. Когда надзиратель открыл дверь и спросил есть ли больные, мы увидели в коридоре молодую телку с большой грудью в белоснежном халатике и шапочке.
-Все здоровы?
-Нееет!-цыган вприпрыжку выбежал из камеры.
Вернулся спустя пару минут с двумя таблетками.
-Не обтрухался?-спросилТолян.
Цыган закатил глаза и с наслаждением протянул:
-Эээх, хорошо бы ее
Парни захохотали. И стали рассказывать историю (ее всем новеньким пересказывали), как ее однажды хотели изнасиловать. Шел очередной обход. Открыли дверь камеры и заключенные вышли в коридор. А тут стук в дверь коридора и надзиратель пошел туда. Пацаны не растерялись, затянули врачиху в камеру, закрыли дверь и что тут началось. Все спешили, всем хотелось успеть попробовать, все отпихивали друг друга, надзиратель прибежал вовремя. Срок накинули каждому-за попытку.
-Пресса,-пропел нежный голосок. Этот голос для парней был как песня. Дежурные, офицеры всегда орали. А у почтальона голосок ласковый. Шел слух, что она дочка тюремного начальства. -Вот бы жениться на ней,-смеялся Толян. Так шли дни, однообразные, мучительно долгие для меня, с унижениями и издевками. Тиранил меня периодически цыган. То кырочки и тромбоны, то удары и пинки. Дать сдачи я не мог, помнил свой грех-целование параши. Иногда я спал после обеда, мне втыкали между пальцев на ногах бумагу и поджигали. Пальцы жгло, я крутил ногами пока не проснусь, называлось велосипед. Иногда был самосвал- сверху подвязывали кружку с водой и закручивали. Когда веревка раскручивалась, кружка переворачивалась и вода выливалась на спящего. Начальство не обращало внимания на эти игры, так как спать днем было запрещено. Иногда к большому пальцу ноги приставляли горящий окурок. Это невероятно больно, хлеще, чем велосипед. Игры делали мне, изредка Хмурому, еще реже Мише и Леше, моему тезке. Толику и цыгану ничего не делали, боялись получить по башке. Днем мы валялись на кроватях, слушали что происходит в коридоре. Всегда знали по шагам и времени кто идет. А еще по вечерам играли в тюремный телефон. Если по трубам раздавался стук, мы прикладывали ухо к перевернутой кружке и слушали как в телефон. Многие пели песни, рассказывали анекдоты. Иногда мы пускали коня. Это в окно опускали веревку, а камера под нами ее принимала. Так делились едой и куревом.
(Пока оценок нет)
Загрузка...