О Роберте Штильмарке как о замечательном детско-юношеском писателе знают многие из нас. Его приключенческий роман о пиратах «Наследник из Калькутты» стал классикой в своем жанре, наряду с произведениями таких мэтров жанра как Майн Рид, Стивенсон, Сабатини, Купер и многих других. Честно говоря, я сам, читая в детстве этот роман, даже и не подозревал, что его автор – мой соотечественник.
Но сейчас я хочу поговорить не об этом замечательном произведении, а о его создателе. Но сначала два слова о том, откуда я узнал об его жизненном пути. На протяжении почти 20 лет, 1970-1980-е годы, Роберт Александрович писал роман о своей жизни, «Горсть света». На страницах этого произведения перед глазами читателя проходит вереница картин этого страшного, но безумно интересного времени: Гражданская война, бурные 1920-е, репрессивные 1930-е, фронты Великой Отечественной и лагеря ГУЛАГа, свежие ветры хрущевской «оттепели». Автор, ничего не скрывая (в том числе свои собственные грехи), пишет обо всем sine irae et studio. Всем рекомендую эту книгу, которая чудом уцелела буквально в единственном экземпляре до перестройки (остальные были изъяты КГБ и уничтожены). Она достойна вашего внимания!
Но вернемся к автору. Роберт Александрович Штильмарк происходит и по отцу, и по матери из древнего прибалтийского немецкого дворянского рода, его родители были убежденные лютеране. Если кто не в курсе, до революции Прибалтикой правили немцы, потомки ливонских рыцарей, которые, как это всегда бывает в истории, никуда не исчезли после гибели своей цивилизации, а просто «сменили профессию»: из рыцарей стали мирными и рачительными помещиками и бюргерами. За это качество их очень ценили в Российской империи и именно прибалтийские немцы занимали ведущие посты в государстве. Отец Р. Штильмарка, сын известного дипломата, посла в Германии, первый в роду променял дворянское служение государству на науку, он был химиком [кстати, прадед Штильмарка погиб на Бородинском поле]. Но его не миновала чаша сия. В первую мировую войну он сражался на фронте, командовал артиллерийской батареей. Когда началась революция он, в отличие от многих собратьев по сословию, не пошел против большевиков и сразу перешел на сторону «красных». Почему? Послушаем его сына.
«Что до исхода этого избиения, то Роня был твердо убежден в конечной победе красных. Мальчик видел, что народ не сочувствует белому движению, хотя и напуган жестокими крайностями большевиков. Но они умели убеждать граждан в человечности и справедливости своих идей. У контрреволюции же идей, похоже, не было вовсе. По крайней мере, любой красноармеец мог легко разъяснить Роне, за что воюет и борется Красная Армия, а вот дядя Паша Стольников [крупный московский банкир – прим. мое], человек умный и образованный, искренне желавший победы белым, никак не мог растолковать мальчику, каковы же их лозунги. Получалось, что Белая армия воюет просто с отчаяния — больше, мол, все равно делать нечего, вот и приходится драться! Обещания красных: земля — крестьянам, заводы — рабочим, мир — хижинам, война — дворцам явно были по сердцу большинству рядовых граждан и в селах, и в городах».
Но, в то же время, «в глубине ума и сердца Роня чувствовал, что эти идеи большевизма лишь кажутся столь простыми и ясными, на самом же деле они иллюзорны… Достичь высоких целей хотят самыми низкими средствами! Эти средства — насилие, кровавая диктатура, попрание общечеловеческих ценностей, кощунство, поругание святынь — так портят и развращают исполнителей, что едва ли темные эти люди смогут сберечь в очерствелых душах чистоту отвлеченных, далеких философских идеалов. Получается, будто чистое белье сможет выйти из грязных окровавленных рук. Покамест оно и выходит из большевистской прачечной именно кровавым и грязным. Участвовать в этом никак не тянуло!».
Видимо, такое настроение было и у отца Роберта: не желая идти с оружием в руках против своего народа за гиблое дело, он отказался воевать и против своих соотечественников на стороне «красных», хотя сам Фрунзе предлагал ему полк в своей армии. Он предпочел головокружительной военной и политической карьере работу по заготовке дров для замерзающей Москвы. Позднее он вернулся, не без труда, к научной деятельности и был расстрелян в 1938 году: ну, не терпели в ту эпоху принципиальных людей!
Роберт, по окончанию лютеранской гимназии, в которой учились отпрыски «русских немцев», выучился на журналиста. Журналистская работа свела его с первой женой – также непростой девушкой. Представительница знатного дворянского рода, она ради любви к революционеру порвала с прошлым, стала идейной большевичкой. Судьба уберегла её от «кровавой прачечной» той эпохи: муж её был назначен первым советским послом в Японии. С Штильмарком она встретилась, будучи вдовой, была она лет на 15 старше его. Так что сослуживцы Роберта, когда тот служил в армии, думали, что на свидания к нему приезжает мать…
Журналистское поприще и женитьба-мезальянс привели к тому, что Роберт порвал с родителями. Но это было самое малое из испытаний, что выпали на долю обоих.
Роберт и Екатерина Георгиевна в 1930-е входили в тогда ещё широкий круг «бывших», которые усиленно, пламенно, идейно хотели порвать с прошлым, идти вместе со своим народом к «светлому будущему», в наступлении которого нимало не сомневались. Говорит Штильмарк:
«Эти лица буквально жили в будущем, легко терпя «временные трудности» настоящего. Среди них, кажется, один Роня соглашался с гумилевской молитвенной формулой: «Боже! Возьми настоящее ради будущего, но помилуй прошедшее!». Большая часть друзей Екатерины Георгиевны, не задумываясь, жертвовала и прошедшим!
Они часто и углубленно обсуждали, какими же путями и по каким главным внутренним эмоциональным побуждениям приходили к принятию идей революции столь, казалось бы, разные люди, как сама Екатерина Георгиевна — в прошлом стародворянская девица, или бывший барон Валентин Кестнер, а позднее, по-своему, и герой этой книги, как-никак тоже имевший некогда право на частицу «фон» перед фамилией
И вывод был один: привела их всех к революции не любовь к коммунистическому будущему, а тяжелая ненависть к буржуазному настоящему или прошлому, отталкивание от него. Именно так очутились в революционном лагере, а не среди контрреволюционной эмиграции и поэт Блок, и будущий академик Винцент, и такие интеллигенты, как Виктор Шкловский и Корней Чуковский, артист Станиславский и физиолог Павлов».
Но режиму не нужны были идейные простофили – и жестоко поплатились те, кто приносил жертвы красному богу революции. Супругов взяли в оборот НКВД, их заставляли шпионить и доносить на своих коллег. И только чудо спасло их от гибели в 1937 году. Впрочем, лагеря Штильмарк все же не избежал. По доносу коллег он был репрессирован в конце 1944 года и начались долгие годы мытарств, в которых жизнь интеллигента не раз висела на волоске, но которые подарили ему новую жизнь. Именно тогда, в нечеловеческих условиях ГУЛАГа, он начал писать…
Надеюсь, я заинтересовал вас замечательной книгой «Горсть света»? Прочитайте, не пожалеете! Эта книга – ключ к пониманию настоящей истории России ХХ века.
(Пока оценок нет)
Загрузка...